Прекрасный мир, где же ты - Салли Руни

заметил он. Но смысл? Ты все равно не со мной на самом деле разговариваешь. В твоей голове все еще продолжается разговор с нею. Элис склонилась над раковиной, закрыв лицо руками, а он встал и двинулся к ней. Не оборачиваясь, она сказала: Только подойди и я тебе на хрен врежу. Феликс, я врежу. Он замер у стола, а она стояла, обхватив голову руками. Время тянулось в тишине. Наконец он вышел из-за стола, задев стул и несколько крупных осколков стекла. Она пару секунд так и стояла у раковины, словно не слышала его приближения, а затем, не оглядываясь, сползла вниз. Ее била дрожь, зубы стучали. Она тихо застонала: О боже. Я покончу с собой, я это чувствую. Он прислонился к столу, глядя на нее. Да, со мной такое тоже бывало, ответил он. Но я так этого и не сделал. И ты не сделаешь. Да, сказала она. Думаю, ты прав. Прости. Она слабо улыбнулась и опустила глаза. Все у тебя нормально, сказал он. И мне, между прочим, есть дело, жива ты или мертва. Ты и сама это прекрасно знаешь. Несколько долгих секунд она смотрела на него, взгляд ее скользил по его телу, рукам, лицу. Прости, сказала она. Мне стыдно за себя. Я думала… Не знаю, я думала, что мне лучше. Прости. Он сел на стол. Да, тебе лучше, сказал он. Это всего лишь крошечный – как бы другие это ни называли – крошечный эпизод. Ты что-нибудь принимаешь? Антидепрессанты или еще что-то? Она кивнула. Да, сказала она. Прозак. Он сочувственно смотрел на нее, она села на стул. Да? – сказал он. Что ж, ты на нем неплохо держишься. Когда я принимал эту дрянь, мне вообще не до секса было. Она рассмеялась, руки ее задрожали, словно от облегчения, что катастрофы не случилось. Феликс, сказала она, не могу поверить, что грозилась ударить тебя. Я чудовище. Не знаю, что и сказать. Прости. Он спокойно встретился с нею взглядом. Ты не хотела, чтобы я приближался, вот и все, сказал он. Ты и сама не понимала, что говоришь. И ты же клинический случай, не забывай. Смущенно она глядела на свои дрожащие руки. Я думала, это уже позади, сказала она. Он пожал плечами, вытаскивая из кармана зажигалку. Но нет, не позади, сказал он. Это нормально, нужно время. Она коснулась губ, глядя на него. А когда ты сидел на прозаке? – спросила она. Не глядя он ответил: В прошлом году, месяц или два, и быстро с него слез. И вытворял кое-что похлеще, чем расколошматить пару винных бокалов, уж поверь. Постоянно ввязывался в драки. Фигня всякая. Он погладил большим пальцем колесико зажигалки. И с подругой у вас все будет хорошо, сказал он. Элис уставилась на свои колени и сказала: Сомневаюсь. Мне кажется, это такая дружба, в которую один человек вкладывается гораздо сильнее, чем второй. Он снова чиркнул зажигалкой, огонек вспыхнул и тут же погас. Считаешь, что она не дорожит тобой? – сказал он. Элис все еще смотрела на свои колени, разглаживая юбку. Дорожит, сказала она. Но не так, как я. Он встал из-за стола и пошел к выходу во дворик, переступая через большие осколки стекла. Распахнув дверь, он оперся о косяк и выглянул в сырой сад, вдыхая прохладный ночной воздух. Оба молчали. Элис встала, достала из-под раковины совок и щетку, начала подметать. Самые мелкие осколки разлетелись дальше всего – они поблескивали под батареей, за холодильником, под столом. Закончив, она ссыпала содержимое совка на газету, свернула ее и выбросила в мусорку. Феликс стоял, прислонясь к дверному косяку, и смотрел наружу. Про меня ты думаешь точно так же, заметил он. Даже интересно, что ровно так же. Она выпрямилась и посмотрела на него. Что? – спросила она. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, прежде чем ответить.

Ты думаешь, что Айлин дорожит тобой гораздо меньше, чем ты ею, сказал он. И обо мне ты думаешь то же самое, что я тебе нравлюсь сильнее, чем ты мне. Может, поэтому я тебя и зацепил, не знаю. Иногда мне кажется, что ты просто себя ненавидишь. Все, что ты делаешь, кричит об этом: переезжаешь сюда одна, без машины, вообще без вещей, западаешь на какого-то случайного незнакомца из интернета, – похоже, ты ищешь себе несчастья. Может, ты хочешь, чтобы тебя кто-то трахнул и обидел. Это могло бы объяснить, почему ты выбрала меня, – ведь ты считаешь меня человеком, который на такое способен. Или которому этого хотелось бы. Она молча стояла у раковины. Он медленно кивнул. А я не собираюсь, сказал он. Если это то, чего тебе хочется, мне жаль. Он откашлялся и добавил: И сомневаюсь, что ты сильнее привязана ко мне. Я думаю, мы нравимся друг другу одинаково сильно. Знаю, по моим поступкам это не всегда заметно, но я над собой поработаю. Я постараюсь. Я люблю тебя, понятно? Она слушала, ошеломленно прижимая руку к щеке. Несмотря на то, что я клинический случай? – сказала она. Он рассмеялся, выпрямляясь и закрывая за собой дверь. Да, ответил он. Несмотря на то, что оба мы такие.

Выйдя из кухни, Саймон поднялся по лестнице и на мгновение замер у двери комнаты Айлин. Изнутри доносились всхлипы и сбивчивое дыхание. Он осторожно побарабанил по двери костяшками, и все затихло. Эй, сказал он, тут только я. Можно войти? Снова послышался плач. Он открыл дверь и вошел. Айлин лежала на боку, подтянув колени к груди, одной рукой зарывшись в волосы, другой прикрыв глаза. Саймон закрыл за собой дверь, подошел и сел на край кровати, ближе к подушкам. Не могу поверить, что это моя жизнь, сказала она. Он сидел и дружелюбно смотрел на нее сверху вниз. Иди сюда, сказал он. Она снова всхлипнула и вцепилась в свои волосы. Ты меня не любишь, хрипло ответила она. Она меня не любит. У меня никого нет. Никого. Не могу поверить, что мне приходится жить вот так. Не понимаю. Он положил свою широкую квадратную ладонь ей на голову. О чем ты? – сказал он. Конечно же я люблю тебя. Иди сюда. Она быстро и сердито потерла лицо руками, не проронив ни слова, а потом напряженно и с раздражением подвинулась и положила голову ему на колени, прижавшись к ним щекой. Так-то лучше, сказал он. Она хмурилась и терла глаза. Я уничтожаю все хорошее в собственной жизни, сказала она. Всё. Он гладил ее по волосам,